На языке пламени - Страница 43

К оглавлению

После завтрака он пошел к Лили. Она сидела у окна, читала «Дейли Мейл». Улыбнувшись, поздоровалась и спросила:

– Ваш начальник вчера приезжал?

– Да, ненадолго.

– И не захотел встретиться со мной?

– Нет. Вы огорчены?

– Этого требовала простая вежливость.

– Согласен.

Она бросила на него быстрый взгляд и спросила:

– Что с вами?

– Ничего.

– Не может быть. У вас улыбка до ушей, Джонни. Мне это нравится. Но почему – ведь никто не сказал ничего смешного? Или вы дождались приятного сюрприза?

– Наоборот. Я, кажется, пропустил его недавно.

– О чем вы?

– Вчера вечером вы приходили ко мне, верно?

– Джонни! – Она покраснела и поспешно отвернулась, чтобы скрыть смущение.

– Разве нет?

– Конечно, нет. За кого вы меня принимаете? – Лили повернулась к нему.

– А если бы пришла, вы бы меня выгнали?

Гримстер уже разобрался в романтическом характере Лили и понимал, что простое желание отдаться мужчине ни за что не привело бы ее к нему. Причина, заставившая ее сделать это, должна быть достаточно веской. И еще он догадывался: причина эта не из тех, какие Лили станет обсуждать с ним здесь и сейчас. Вновь надо ждать удобного случая.

– Нет, не выгнал бы, – ответил он.

– Джонни! – Она засмеялась неестественным, вымученным смехом, скрывавшим стыд или нечто большее – какой-то умысел, в котором нелегко признаться. Лили встала, подошла к Гримстеру вплотную и спросила:

– А все-таки, что с вами?

– Не знаю. Может, все дело в том, что я отлично провел утро и поймал рыбину.

– Вы поймали нечто большее. То, что согрело вам душу. Думаете, женщины не замечают? По-моему, мне теперь придется вас остерегаться. – Она заглянула ему в лицо, слегка нахмурилась и продолжила: – Нет, я знаю, в чем дело.

– В чем же?

– Вы на что-то решились, верно?

– Может быть.

– Это касается вашей прошлой жизни? – Ее проницательность уже не удивляла Гримстера. – Или жизни вообще… Ну, например, как жить дальше.

Он протянул руку, тронул девушку за локоть и спросил:

– Вы мне доверяете?

– Вы же знаете, что доверяю.

– Не меньше, чем Гарри?

– Что вы имеете в виду? – Вопрос озадачил ее по-настоящему. – Сегодня вы сам не свой.

– Я говорю вот о чем: если я прикажу вам – нет, не из окна выпрыгнуть, – а нечто для вашего же блага, исполните ли вы приказ, беспрекословно?

После недолгих колебаний Лили ответила:

– Да, наверное. Но я не понимаю, Джонни, что вам взбрело в голову?

– Я и сам пока не знаю точно. Меня лишь одолевают предчувствия. Насчет того, что нам, возможно, придется сделать. И я просто хотел удостовериться, что вы на моей стороне.

– Конечно, я выполню любой ваш приказ. Но разве стряслась беда?

Тогда он улыбнулся ей профессиональной улыбкой. У Гримстера возникло желание сначала смешать сэра Джона с грязью и только потом убить его. Гримстеру захотелось дать Лили все, что обещал ей Диллинг. Найти то, что он спрятал, и заключить сделку от его имени. Но не на условиях Ведомства, которые непреложны: как только документы найдутся, Лили умрет. Холодный расчет сэра Джона обрекал ее красоту, простоту и энергию на безвременную гибель. А она еще может выйти замуж, растолстеть, нарожать от какого-нибудь «порядочного человека» детей, щелкать их по носу за ребячьи проделки, любить и лелеять их, может овладеть богатством, которое оставил ей Диллинг, стать транжирой или скрягой – словом, прожить столько, сколько отпущено ей судьбой. Судьбой, а не сэром Джоном Мейзерфилдом. Душу Гримстера и впрямь что-то согревало: он был терпелив, как никогда. Он не спешил расправиться с сэром Джоном. Тот никуда не денется. В первую очередь нужно добыть завещанное Лили богатство. Теперь он, Гримстер, обязан вернуть ей этот долг, потому что, не умри Диллинг, не появись она в этом доме, он никогда не узнал бы правду о Вальде. Обеспечить безопасность и счастье Лили – это долг чести, который нужно отдать, не дожидаясь освобождения от всех обязательств, кроме одного – перед Вальдой, убитой из-за него, Гримстера.

– Нет, ничего не случилось, – ответил он. – Дела идут хорошо.

– Но о пятнице мы так ничего и не узнали, – резонно заметила Лили.

Направляясь к двери, Гримстер бросил:

– Думаю, мы решим эту загадку.

Он даже не оглянулся. Взявшись за дверную ручку, Гримстер добавил:

– Сегодня я уеду вместе с Копплстоуном. Вернусь поздно, не раньше полуночи.

Глава одиннадцатая

Копплстоун возвращался с эксетерским поездом. За завтраком в то утро Гримстер пообещал подвезти его на станцию. Но вместо того чтобы доехать до Эксетера, он подбросил его до вокзала в Тонтоне. Когда Копплстоун спросил, почему, Гримстер ответил:

– Мне так удобнее. Об остальном прочтешь в отчете.

Копплстоун улыбнулся и, вылезая из машины, спросил:

– Помимо всего прочего, да?

– Да.

– Тут Гаррисон ошибся. Впрочем, он поймет это. Возможно, твоя птичка уже улетела.

– Будем надеяться, что нет.

Убедившись, что Копплстоун сел в вагон (впрочем, он мог выйти на ближайшей станции и позвонить), Гримстер все-таки решил рискнуть. Связь Копплстоуна с Гаррисоном значения не имела, то, что Коппи оказался предателем, не удивило, не встревожило и не вызвало осуждения. Многие ступали на эту дорожку, некоторые удерживались, большинство – нет, и чаще всего они делали это в силу остатков порядочности, поставленной с ног на голову; это был молчаливый, зловещий протест, стремление возвыситься путем самоуничижения.

Из Тонтона Гримстер поехал в Хай-Вайкомб. На шоссе было много машин, поэтому путь занял три с половиной часа, но дорога не тяготила Гримстера. В нем жило устойчивое предчувствие, посещавшее его не раз, нечто близкое к абсолютной уверенности в том, что все, по крайней мере сегодня, будет так, как хочет он. Гаррисону нужно было убить его сразу, без рассусоливаний. Гаррисон ошибся (как это на него не похоже!) – уж кто-кто, а они с Гаррисоном знали, что жизнь и смерть вечно балансируют на зыбкой опоре ошибки.