На языке пламени - Страница 15

– Вы вспоминаете стихи только по ключевому слову?

– Чаще всего. Но некоторые, любимые, могу прочесть в любое время.

Гримстер допил херес и попросил:

– Вы хорошо знали Гарри, поэтому подумайте, какое место он выбрал бы для тайника. Если бы спрятать нужно было что-то не очень громоздкое. Скажем, чемоданчик.

– Боже, ну и вопрос! Понятия не имею. Скажу одно – он поступил бы не так, как все. Гарри обожал загадки и головоломки, разгадывал кроссворды лучше всех. И штучки всякие любил мастерить. Он, бывало, говорил: «В нашем будущем доме я сделаю так: нажимаешь одну кнопку – раздвигаются шторы, другую – наполняется ванна, третью – на сковородку выливаются яйца». Для него, по-моему, было бы не очень сложно все это придумать, ведь он ученый.

– Значит, к тайнику он бы отнесся со всей серьезностью?

– Конечно.

Гримстер помедлил, пытаясь задать самый важный вопрос так, чтобы он не показался главным.

– Давайте вспомним последний день, который вы провели на вилле перед отлетом в Лондон. Пятницу, двадцать седьмое февраля нынешнего года. Что вы с Гарри делали?

– Думаете, он спрятал бумаги именно в тот день?

– Не обязательно, Лили. Но вспомните его от начала до конца. Для меня.

«Тогда он их и спрятал, – думал Гримстер. – Он сам об этом сказал, да и результаты наблюдения за ним и Лили это подтверждают. Лили и Диллинг оторвались тогда от хвоста и пропали на целый день».

– Мы встали поздно, позавтракали. Пока Гарри читал газеты, я прибиралась. Так, постель убрала да посуду вымыла…

Лили удобнее устроилась в кресле, чуть склонила голову набок, уставилась на картину с лошадьми, висевшую на стене, и говорила спокойно – ничего не выдумывая, не колеблясь, она вспоминала события того далекого дня. Они никуда не уезжали. На улице было холодно, сильно подморозило. Перед обедом Лили собрала чемодан, но не закрыла его – нужно еще было выгладить блузки и белье. Поели они просто: опорожнили бутылочку вина, закусили чеддерским сыром и салатом из помидоров, потом выпили по чашке черного кофе. После обеда… Вот тут она чуть-чуть замешкалась. Склонила голову ниже, заглянула Гримстеру в глаза, открыто улыбнулась и в первый раз за все время знакомства в ее поведении появился оттенок интимности, словно Лили поняла: они с Гримстером достаточно близки, чтобы не стесняться друг друга.

– Вы пошли в спальню? – подсказал Гримстер.

– Да. Я хотела гладить, но он и слушать не стал. «У тебя еще уйма времени», – сказал он. А когда Гарри выпьет, пропустит, скажем, лишний стаканчик после завтрака, его не уймешь. Ему хочется в постель, и точка. Впрочем, я и не пыталась его остановить.

Они сыграли в любовь, потом Гарри решил на часок прилечь, а Лили занялась глажением, приготовлениями к отъезду. Между четырьмя и пятью часами она принесла ему чашку кофе; как обычно, в шесть он вымылся и переоделся. Вечер прошел за книгами и телевизором, обед Лили приготовила из того, что было в холодильнике. Зная, что скоро уезжать, она подчищала все запасы. На обед были томатный суп – любимое блюдо Гарри, жареная камбала с картофелем фри (все консервированное) и кофе. В одиннадцать они легли спать. Словом, обычный, ничем не примечательный день.

– Тот человек следил за вами с утра до вечера? – спросил Гримстер.

– Гарри сказал, что весь день. Я его не видела. Честно говоря, Гарри подтрунивал над беднягой, над тем, как тот переминается на холоде с ноги на ногу. Заявил, что в наш век научных чудес такая слежка – примитив.

Гримстера озадачило явное противоречие между словами Лили и фактами, но он решил пока не нажимать, сделать вид, будто ничего не произошло.

– Ну что ж, – сказал он. – Благодарю за откровенный рассказ. А что Гарри любил смотреть по телевизору?

– Все. Включал его и просто глазел. Не важно, что. Будто сидел у костра и грелся. Бывало, конечно, он засыпал перед телевизором. – Лили подняла рюмку и спросила: – Может, еще по одной перед обедом? Столько подряд я в жизни не говорила. – Когда Гримстер направился к серванту, она продолжила: – Вы правда встали сегодня в четыре утра и пошли на рыбалку?

– Правда. Кто вам сказал?

– Дежурный в холле у телефона. Мой отец иногда тоже рыбачил. В местечке под названием Баркомб Миллз неподалеку от нашего дома. На реке Уз. Не помню, чтобы он хоть раз принес домой стоящий улов, зато из сарая часто несло зловонием – отец оставлял там червяков и забывал про них. Мне нравился папа, когда только он не выпивал лишнего. Впрочем, у женщин он все равно имел успех. Но, должна сказать, никогда не водил их домой. Занимался ими только в рейсах. А кто ваш отец, Джонни?

Гримстер уверенно и невозмутимо приближался к ней с двумя рюмками хереса. Он уже давно продумал, как отвечать на подобный вопрос.

– Просто хороший человек. Ничего особенного.

Лили взяла рюмку с хересом, отсалютовала ею Гримстеру и сказала:

– Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок.

– Это вы узнали от Гарри?

– Да, и не только это. Гарри помнил массу пословиц. Пересказывал мне даже соленые. А в общем, он был очень добрый. Боже, какой хороший был человек. Бедняга. Другого такого не будет.

Гримстер молча выпил за Гарри. Он понимал, что включился через Лили в интеллектуальную борьбу с мертвецом. Эта мысль обрадовала Гримстера. Рассказ Лили о пятнице, 27 февраля, – неправда от первого слова до последнего. Между тем Лили не лжет. Вот где головоломка со множеством закавык, рассчитанных на интуицию, – и подсунул ее Гримстеру Гарри.

Лили тронула Гримстера за локоть.

– Что вы стоите, как деревянный? Сядьте и ответьте мне. Вот миссис Пилч. У нее с майором… что-то есть, да?