На языке пламени - Страница 14

– Нет. В столицу с ним никогда не ездила. Он оставлял меня на вилле, – ответила Лили без обиды.

– А друзья у него там могли останавливаться?

– Нет.

– Вы уверены?

– Конечно. Во-первых, там только одна спальня. Нет, есть еще комната, но без кровати. Послушайте, Джонни, куда вы клоните? Ведь все это не связано с тем… ну, о чем вы хотите узнать.

– Как знать… Скажите вот что: в последний день, когда вы поехали в Лондон, а оттуда во Флоренцию, как вы договорились встретиться с Диллингом?

– Он говорил, что у него важное дело, на нем можно заработать кучу денег. Он еще неделю назад купил мне билет на самолет и забронировал номер в гостинице. Я должна была остановиться во Флоренции и дожидаться его.

– Раньше вы за границей бывали?

– Дважды. Один раз ездили с Гарри в Париж отдохнуть. А в другой раз были в Берлине.

– В Берлине?

– Да. На обратном пути пару дней провели в Гамбурге. Германия понравилась мне больше Парижа.

– Гарри объяснил, почему решил отослать вас за рубеж?

– Да, более или менее. Он сам не хотел оставаться в Англии после заключения сделки. Мы собирались жить за границей. Он поговаривал о том, чтобы купить где-нибудь дом. К тому же срок аренды виллы истекал, а ему не хотелось ее продлевать… Вот и получилось, что я должна уехать. Да и список не ждал.

– Какой список?

– Список того, что я должна посмотреть во Флоренции. Картины там всякие, галереи и замки. Его мне Гарри написал. Флоренция входила в мою образовательную программу. – Лили прыснула. – Я Гарри чуть-чуть обманывала. По церквам и музеям, конечно, не ходила, там скучно и затхлым пахнет. Но магазины во Флоренции классные. Вот что я купила в лавке под названием «Феррагамо». – Она вытянула ноги, напрягла мышцы и, словно делая упражнение утренней зарядки, оторвала ступни от пола и продемонстрировала Гримстеру тупоносые коричневые туфли с медными пряжками на красных бархатных ромбах.

– Вы однажды обмолвились, что за виллой следил какой-то человек.

– Да.

– Вам об этом сказал Гарри?

– Да. Он как-то показал его мне и заверил, что волноваться не стоит. Те, с кем заключается сделка, прислали его якобы для нашей же безопасности.

– Это вас не насторожило? Ведь такое объяснение могло означать, что жизни Гарри кто-то угрожает.

– Нет. Гарри заверил, что так бывает всегда, когда заключаешь крупную сделку с правительством.

– Он так и сказал «с правительством»?

– По-моему, да. А разве это не правда?

– Правда. Тот человек ходил за вами повсюду?

– Старался. Но когда нам хотелось побыть одним, мы от него отрывались. Мы забавлялись, ускользая от него на перекрестках. Или заходили в пивную, выбирались через черный ход и дворами шли к автобусной остановке. Шпик был не очень умен… А может быть, просто ленив.

«И то, и другое», – подумал Гримстер. Сэр Джон приставил к ним далеко не лучшего филера – он не считал, да и теперь, наверно, не считает, эту затею серьезной. Так, работает для очистки совести. Гримстер взглянул на стенные часы. Без четверти двенадцать. Он встал, подошел к серванту, налил две рюмки хереса. Час назад Лили отказалась от кофе. Джон подал ей выпивку, сел, держа свою рюмку между ладонями.

– Как вы считаете, у вас хорошая память?

– По-моему, нормальная. А кое на что очень даже приличная.

– На что именно?

– Да так, на всякую ерунду. К примеру, в парикмахерской мне запоминается болтовня девушек. Они говорят только о своих делах: что сказал ее любовник или кто к ним приходил на прошлой неделе. Кстати, кто здесь позаботится о моей прическе?

– В Чалмлее есть салон красоты. А можно и в Барнстепл съездить.

– С удовольствием. Там мы пообедаем, походим по магазинам. Вот на магазины и цены у меня тоже хорошая память. Это, по-моему, оттого, что я сама в универмаге работала.

Гримстер потягивал херес. Пока, по его мнению, – а он не сводил взгляда с глаз и рук Лили, этих лучших выразителей человеческих чувств и характера, она вела себя предельно естественно, говорила совершенно искренне и раскованно, думала, лишь как бы помочь делу.

– У вас хорошая память на стихи? – спросил он.

– Вообще-то – нет, – рассмеялась Лили. – Тут есть одна хитрость. Я не вспомню ни строчки, пока вы не скажете нужное слово.

– Слово?

– Да, какое-нибудь. Вы говорите его, и я что-нибудь вспоминаю. Как вчера, когда вы упомянули жаворонка. Жаворонок – и мне пришли в голову стихи. Так меня Гарри учил… Бедный Гарри. Он очень хорошо ко мне относился. Хотел сделать для меня так много, а теперь мы сидим и рассуждаем о нем, словно он герой романа или пьесы.

Слушая ее, Гримстер размышлял, какие же стихи Гарри заставил ее заучивать, а потом вспоминать по ключевому слову.

– Давайте поэкспериментируем, – предложил он. – Возьмем, к примеру, слово «ласточка». – Лили отрицательно покачала головой. – «Золотая рыбка»? – Снова тот же жест. Гримстер ворошил память в поисках стихотворных штампов, вспомнил комнату общежития, раскрытый на сером одеяле потрепанный том «Оксфордского сборника английской поэзии» и произнес: – «Радуга».

Лили улыбнулась. Вероятно, лук ее памяти разогнулся и выпустил стрелу:

Вновь я на радугу гляжу
И на душе светло.
Так было в детстве и потом,
Когда я взрослым стал,
Так будет в старости моей,
Иль лучше умереть!

Закончив, она засмеялась от радости, и он улыбнулся вместе с ней, вспомнив следующие строки:

Ты сын и будущий отец,
Так тоже должно быть.
А потому не забывай
Родителей почтить.

«В наши дни родителей так мало почитают», – подумал Гримстер и спросил: